Мал Древлянский - легенда, подтвержденная летописью

Иногда так бывает. Ты ищешь, собираешь материал об одном историческом событии, и, вдруг, всплывает информация, которая тебя просто захватывает. Так и сейчас, разбираясь с дошедшими до нас сведениями о таком историческом лице, как Добрыня, вошедшим в русский былинный эпос под именем Добрыня Никитич, я была просто заворожена личностью Мала Древлянского.

«Хроника временных лет», да и предыдущие летописи, относимые к южно-славянскому направлению Киевской Руси, избегают упоминать полное имя Князя Древлянского. Тому есть «объективные» причины. Но есть и факты, которые летописец не может не отразить. И, что тогда? Тогда приходится отражать историю, но не называть настоящие имена исторических персонажей.

В записях об узнике замка Любеч, относящихся к 946 году встречается интересное упоминание. А. Членов достаточно поэтично описывает этот факт: «Однажды к Любечской пристани причалила ладья: она привезла в замок узника. Его велено было бдительно стеречь – узник был опасный. Строжайшее заключение: 60 шагов на 160. Нет, это было уже в XII веке. И не во внутреннем дворе. А сколько же шагов для узника было в X веке? 20 на 60? Или еще меньше? Кто знает… И так долгих десять лет».

Так, что же сделал этот узник Любеча? Был ли он действительно опасен? Похоже, да. Летописи повествуют нам о восстании против власти «варяжских» узурпаторов, завладевших киевским престолом и его подавлении. Возглавляемая князем Древлянским дружина уложила на поле боя грозную варяжскую гвардию государя и взяла его самого в плен. Он предал этого князя-волка (как именует его летопись), даже не пытаясь выгородить позорной казни. Притом казнен князь-волк был по приговору «земельной думы» (понятие впервые встречается в летописи именно древлянской земли) как губитель и притеснитель народа. Государь, казненный подобным образом, был не кто иной, как сын самого Рюрика.

Летопись вообще не щадит Игоря (Рюриковича). Возможно, нравом он был недостойным, возможно без уважения относился к народам и племенам, принесшим ему вассальскую присягу, а, может, просто был дурно воспитан. Кто знает…

Как мы знаем из учебников истории, Ольга долго вела переговоры с послами Древлянской земли. Правда и то, что они выдвинули серьезную политическую и конституционную теорию: князья-варяги (а может только Игорь или Ингвар Хрёрексон… здесь сомнений много) вели себя как хищные волки, а истинный княжеский долг в том, чтобы быть князем-пастухом, править на благо народа. Послы земли Древлянской гордо говорили в Киеве о преступной политике казненного угнетателя и всего Варяжского дома и о том, что в их земле царит образцовый порядок, ибо ее князья «распасли» свою землю.

В итоге Гражданская война продолжалась целый год. Киевская династия едва уцелела, да и то лишь потому, что дальновидная вдова казненного государя круто переложила руль с «варяжской» политики на славянскую. В это время усиливается и влияние Даждьбога в южно-славянских регионах Киевской Руси, с одновременным «смещением влияния» Перуна только на княжескую дружину.

Но военное счастье переменчиво: претендент на лидерство оказывается в плену. Но, даже проиграв в борьбе за княжеский стол и став узником Любечской крепости, Мал Древлянский продолжает пользоваться колоссальным авторитетом на своей земле. Казнить окруженного славой народного героя, защитника древних славянских вольностей, борца против «варяжского» деспотизма, нельзя, так как еще одну гражданскую войну не правящему дому не одолеть. Потому в крепости Любеч появляется узник с приказом «стеречь пленника в оба глаза, но смотреть, чтобы, Перун упаси, он не умер». Но этого мало. И Ольга принимает решение поступить «по Царьградски», а именно – взять детей Мала в заложники. Сын и дочь узника Любеча живут «в рабстве», при княжеском дворе в Киеве и Вышгороде. Характеристику их положения мы узнаем из «Повести временных лет», но так ли это было на самом деле? Обычно такие «дети-заложники» росли со своими сверстниками согласно статусу их родителей. Здесь же ситуация сложнее. Правда Ольге удалось совместить «статус» отца – поверженного зачинщика восстания со статусом Древлянской земли, оставшийся в силе и с влиянием на другие славянские земли и не только славянские. Это потом стали изображать, что быть главным казначеем (ведать казной, а по-современному – возглавлять Минфин) или ключницей (совмещение завхоза со службой безопасности) это унизительно. А в те времена за эти «должности» боролись, как мы сейчас за министерские портфели. Итак, на протяжении десятилетия – с 946 по 955 год: дети при Киевском дворе, а отец – узником в Любече.

Удивительно, но тайна Малко Любечанина была раскрыта еще в 1864 году – Д. И. Прозоровским, но другие ученые не обратили на это внимание. Тщательно исследовав личность Малко и судьбы его детей, ученый сумел установить, кто же он на самом деле. Именно Д. И. Прозоровский отметил, что как раз незадолго до появления в Любече загадочного экс-князя Малко не менее загадочно исчез из своей столицы Коростеня князь Древлянской земли с очень похожим именем – Мал. И притом исчез после ожесточенных военных действий 945—946 годов.

Еще Дмитрий Иванович обращает наше внимание на тот факт, что после подавления Древлянского восстания «старейшины не были истреблены, но взяты в плен. Не были они розданы и мужам в работу, а поступили во власть княгини». А дальше Прозоровский делает вывод об отсутствии в летописи информации о казни, гибели или бегстве Мала по той простой причине, что Мал, подобно всей древлянской знати, попал в плен и остался жив. А поскольку судьба Мала Древлянского была в X и XI веках общеизвестной, это умолчание летописи не могло в то время породить недоразумения, которые широко бытуют в наше время. Сопоставив все наблюдения и размышления в этом ключе, Прозоровский делает конечный вывод: «Вышеизложенные соображения приводят к тому заключению, что Древлянский князь Мал по взятии его в плен послан… в Любеч… где и превратился в Малко Любечанина».

Так почему Мал Древлянский так важен для нас? Первый ответ лежит на поверхности – он дед Владимира Красно Солнышко и отец Новгородского посадника Добрыни. Но это далеко не все.

Посмотрим глубже.

Как ни старается летопись и византийские хронисты очернить состояние дел в Древлянской земле и представить жителей этих мест дикарями в звериных шкурах – ничего не получается. Стоит только более внимательно вчитаться в повествование и понять, что употребляемые ими слова несут, в первую очередь, пристрастное восприятие их авторов (если не исполнение «заказа»), то вырисовывается совершенно иная картина. На месте мнимого края полудикарей и неисправимых смутьянов появляется могучее княжество со своей земельной думой, своим «небесным князем» Даждьбогом, своей сильной армией и конституционной теорией, передовой не только на Руси, но и во всей тогдашней Европе. Да, еще и со множеством городов, в подавляющем своем городов-крепостей. Чего только стоят Коростень, Вышгород, Овруч, Малин, Любеч. И со своей династией, которая в 945 году буквально перевернула судьбы Руси, а в 980 году совершенно очевидно завоевала престол и власть во всей державе и осталась навеки любимицей былины.

Второй ответ на вопрос – кто такой Мал Древлянский может дать ответ только былинный эпос.

А. Членов исследуя родословную Добрыни (воеводы Владимира Красно Солнышко и Посадника новгородского) на основе достаточно интересного лингвистического исследования имен былинных героев и реальных персонажей тех эпох делает интересные и, с моей точки зрения, обоснованные выводы:

«Но сам Древлянский дом – с какого же времени он правил? На этот вопрос ответить с уверенностью нельзя: летописные сведения крайне скупы, а былины о предках Мала не упоминают. Это могла быть исконная Древлянская династия, но точно так же могла быть и вторая и даже какая-нибудь пятая или десятая.

А вот на вопрос, каково имя Древлянского дома, ответить можно. Ключом к имени династии служит былинное отчество Добрыни…», а на самом деле отчество Мала, сохранившееся в некоторых летописях, – Нискинич. В других летописях упоминается древлянский князь Нискиня. О его фигуре трудно сказать что-либо определенное (нельзя даже сказать, был ли он Нискиней I или, скажем, Нискиней XII), но само имя примечательно. Это еще одно имя в Древлянском доме, причем скрываемое более тщательно, чем имя Мала. Почему же?

Добрыня Нискинич… Созвучно с привычным нам Добрыня Никитич. Нискинич… Это ведь не только отчество, это и имя династии!» Ведь мы называем Игоря Рюриковича – «Рюрикович». Это для него не только отчество, и династическое имя. Далее в летописных сводах продолжают упоминаться не только Рюриковичи, но и Светославичи, Ольговичи и др.

Продолжая развивать тему жизни отца Добрыни А. Членов продолжает: «В некоторых былинах имеется богатырь, чье имя совпадает с отчеством Добрыни, – некий Никита Залешанин. Шахматов обратил внимание на связь этой фигуры и с Добрыней и с Древлянской землей. Он писал: «Предполагаю, что образ Никиты Залешанина (Заолешанина) отразил в себе образ… Древлянина; замечательно, что он богатырь не киевский, поэтому, когда Илья Муромец выдал себя за Никиту, его никто не узнал в княжеском тереме, кроме, впрочем, Добрыни Никитича, очевидно, не в пример другим киевским богатырям, знавшего Никиту Залешанина. Впрочем, в некоторых былинах он назван в ряду других киевских богатырей».

Серьезное внимание исследователи обратили и на само имя Залешанин. По их мнению «название «Древлянская земля» – топоним с прозрачным тогда значением. Древлянская земля, то есть «Лесной край» или «Страна лесов», именем своим была обязана покрывавшим ее лесам. Поэтому «Залешанин» есть фактически прозрачный для современников синоним «Древлянского» – в неофициальной форме (то есть без прямого указания на утраченное княжеское достоинство). Иными словами, Никита Залешанин оказывается при ближайшем рассмотрении, подобно Малко Любечанину, еще одним псевдонимом Мала Древлянского. Псевдонимом со значением «Древлянский» пользуется иногда и сам Добрыня: в некоторых вариантах былин Добрыня, появляясь инкогнито, прикрывается именем «детины Залешанина». Это означает, что былина знает не только княжеское происхождение Добрыни и дальнейшие перипетии его жизни, но даже и его династию!

Ученые датируют первый эпизод появления в былинном эпосе Никиты Залешанина временем между 955 и 958 годами: Добрыня уже в кругу киевских богатырей. А Мал уже не узник Любеча (иначе под его именем явиться ко двору было бы опасно), но, тем не менее, человек опальный, живущий где-то в ссылке. Где именно, в данной связи не важно (да и вряд ли ясно), а важно то, что киевские богатыри не знают его в лицо, но знают и уважают его имя. В дальнейшем былина повествует нам о родственных узах между Добрыней Никитичем и Никитой Залешанином. Знает, что между их судьбами есть какая-то связь (хотя и не уточняет ее). Знает, что Никита Залешанин (Мал Древлянский) после каких-то странных превратностей дожил до почетного положения при Киевском дворе. Знает былина и династию Мала.

(по материалам книг: А. Членов «По следам Добрыни», Д. И. Прозоровский «О родстве св. Владимира по матери», А. А. Шахматов «Разыскания о древнейших русских летописных сводах»)